|
Глеб Шульпяков: Низкая облачность
В контексте мировой литературы этот роман чрезвычайно вторичен (Владимир Спектр. Русский Жиголо. – М.: Ad Marginem, 2007).
Проблемы, описанные в книге, Запад решил 30 лет назад. Однако в рамках новой российской действительности роман – современнее некуда. Поскольку описывает наблюдающуюся в нашей стране финальную стадию слияния артистического гламура с финансовой и политической элитой. Роман демонстрирует этот «прекрасный» процесс изнутри. Главный герой является его, процесса, полноправным участником. Но, в отличие от остальной тусовки, перманентно ощущает рвотный позыв – при виде того, кто его окружает. С другой стороны, легкое подташнивание – это ведь нормальная реакция на застой, когда он только-только подкатывает к горлу.
В отличие от советского, новый застой предлагает неплохой шоппинг. Так что прежде чем идти по магазинам, прочитайте книгу Анатолия Рубинова «История трех московских магазинов» (М.: НЛО, 2007). Это тот самый Рубинов, чье острые очерки мы штудировали на журфаке. И вот, пожалуйста, – теперь перед нами историко-познавательная книга о том, откуда в Москве ГУМ, «Елисеевский» и «Кремлевка». Со всеми подробностями, включая анекдоты из жизни дореволюционных магнатов и кремлевских бонз. А также их жен, которые, как гуси – Рим, спасли однажды ГУМ. Книга легкая, насыщенная. Стиль автора – старой закалки, и узнается по тому, с какой поистине акунинской легкостью наделяет он исторических персонажей прямой речью: «Угодил, Петр Елисеевич! Угодил безмерно! Проси что угодно. Все дам за такое уважение».
Застой способствует развитию меланхолии и филантропии. Последняя книга – именно из этой категории. Это «Занимательное облаковедение» Гевина Претор-Пиннея (пер. с англ. – М.: Гаятри, 2007). Странная смесь научных выкладок и сантиментов. Законы физики иллюстрируются стихами английских романтиков. Каждому из типов облаков отведен раздел, где изложены принципы образования и характер развития того или иного типа. Головокружительное, надо сказать, чтение. Хотя, конечно, пролетая на самолете сквозь кучевое облако, лучше не думать, что весит оно, как стадо слонов. Все-таки эта книга – для наблюдателей снизу. Откуда даже низкая облачность может выглядеть привлекательно. Просто следует помнить, что кроме кучевых и перистых есть еще и грозовые. И продолжать лицезрение.
|
|
[ № 6, 2007 г. ]
Мариэтта Чудакова: «Очень многие решения я приняла в 12 лет»
[персона грата]
«…Очень многие решения я приняла именно в 12 лет. Например, делать зарядку каждый день – во что бы то ни стало. Делаю до сих пор. Или. В Москве тогда – уж не знаю, почему – постоянно раздавались какие-то хлопки, похожие на выстрелы. Бух! – и все подпрыгивают и вскрикивают. А мне это жутко не нравилось почему-то. И я однажды сказала себе: „Не буду!“»
Дмитрий Смолев: Блестит или пахнет?
[обозреватель-арт]
Игорь Иртеньев: Вокруг забора
[нон-стоп]
«Сегодняшняя Россия – страна развитого заборостроения. Ни в одной другой мне не доводилось видеть такого удивительного разнообразия и многоцветия этих, казалось бы, чисто вспомогательных сооружений»
Андрей Геласимов: Страсти по Миянага
[проза]
Глеб Шульпяков: Чисто венский глюк
[старый город]
Александр Колбовский: Те, кто ушел, и те, кто остался
[обозреватель-тв]
Светлана Ганнушкина: «Он любил наблюдать людей»
[семейные сцены]
Евгений Бунимович: Алиби
[терра-поэзия]
Глеб Шульпяков: Низкая облачность
[обозреватель-книги]
«…перед нами историко-познавательная книга о том, откуда в Москве ГУМ, „Елисеевский“ и „Кремлевка“. Со всеми подробностями, включая анекдоты из жизни дореволюционных магнатов и кремлевских бонз. А также их жен, которые, как гуси – Рим, спасли однажды ГУМ»
Ролан Пети: «Моим опиумом всю жизнь был балет»
[маэстро]
Дмитрий Смолев: Земля–воздух
[атлантида]
Григорий Заславский: Зачем так много? Нет ответа
[обозреватель-театр]
Виктор Тростников – Санджар Янышев: Шахматы Бога
[table-talk]
Андрей Субботин: «Чайка» по имени Packard
[наше все]
Артем Варгафтик: Глиняная лягушка Эдварда Грига
[репетиция оркестра]
Игорь Чувилин: О физической культуре эстампа
[волшебный фонарь]
Виталий Вульф, Серафима Чеботарь: Саломея
[театральный роман]
Водитель такси Дарья Антонова: Водить машину не страшнее, чем жить на свете
[урок труда]
Ольга Шумяцкая: Главная «Тема»
[киноностальгия]
Маша Шахова: Пиратская вафельница
[подмосковные вечера]
Константин Худяков: Челюсти Сталина и глаза Адама
[артотека]
Святослав Бирюлин: Старый конь Status Quo
[музей звука]
Ольга Шумяцкая: Призраки мая
[обозреватель-кино]
Сюжет от Войцеховского
Юрий Рост: Бутылка для Лихачева
[окно роста]
Юрий Норштейн: «Ваш придворный композитор Меерович-Данченко»
[норштейн-студия]
Борис Бурда: Что едят в Одессе
[гастроном]
Сюжет от Войцеховского
Марк Водовозов: Ловцы ветра
[финиш!]
Виктор Куллэ: Золото и серебро
[дом с привидениями]
«В этой квартире на третьем этаже, что числилась под номером семь, и родился мальчик Боря Бугаев – ныне в экспозиции музея выставлен уникальный экспонат: его пеленальный конверт, сохраненный родственниками со стороны матери. Здесь Андрей Белый прожил первые 26 лет своей жизни. Может показаться мистическим курьезом, но жизнь и судьбу поэта определило соседство по лестничной клетке: этажом ниже поселилась семья Михаила Сергеевича Соловьева, сына великого историка Сергея Соловьева и брата великого философа Владимира Соловьева».
Александр Васильев: Предел мечтаний
[винтаж]
Лев Малхазов: Сакральные сонаты Баха
[обозреватель-классика]
Лидия Оболенская: Монокини и танкини под ярким парео
[комильф]
Святослав Бирюлин: Музыка не ущербней текста
[обозреватель-рок/поп]
Хавьер Мариас: Два рассказа
[fiction прошлого века]
|
|
Журнальный жанр