|
Игорь Иртеньев: Вокруг забора
«За высоким за забором гордый рыцарь в замке жил, он на все вокруг с прибором без разбора положил». Слагая некогда эту балладу, я, честно говоря, не особенно задумывался о роли и месте забора в нашей причудливой повседневности. Года, однако, настраивают на философский лад, и настало время по мере сил попытаться осмыслить этот феномен.
Сегодняшняя Россия – страна развитого заборостроения. Ни в одной другой мне не доводилось видеть такого удивительного разнообразия и многоцветия этих, казалось бы, чисто вспомогательных сооружений. Возьмите типичную улочку сонного американского городка в каком-нибудь Нью-Джерси. Взору предстанут выровненные по линейке кукольные, обитые белым сайдингом домики (перед каждым лужайка), отделенные друг от друга живой изгородью, а чаще всего вообще ничем. Схожую картину можно наблюдать и в Старом свете, только дома будут потемневшей от времени каменной кладки и под красной черепицей. Незабываемое впечатление оставил когда-то в Тироле графский дом – какой там к черту дом, дворец! – на берегу неправдоподобно живописного озера. Единственное, что защищало хозяев от туристских табунов, была жалобная надпись с просьбой не беспокоить обитателей в ночное время.
Эти строки я пишу в жемчужине Подмосковья – поселке Фирсановка Химкинского района Московской области, где семь лет назад мы построили дом. Но не в той ее части, где под вековыми соснами стоят довоенной еще постройки дачи (читай «Игры в сумерках» Трифонова, смотри «Утомленные солнцем» Михалкова), а куда более плебейской. Там налезают друг на друга неказистые, подбитые, но пока, тьфу-тьфу, не унесенные ветром домишки. Хотя уже попадаются и современные вкрапления – крепенькие, ладненькие, что твои боровички. И те старые, что поплоше, и эти новые, что понарядней, обнесены заборами. У кого-то, как у нас, дощатые, у кого-то покосившийся штакетник, есть недорогие металлические. Однако ни один из них не является сколько-нибудь серьезной преградой для средней руки злоумышленника. Два года назад в наш дом, буквально набитый гостями, пробрался на рассвете один такой умелец, и на память о кратком рабочем визите прихватил купленный женой накануне ноутбук. Отгораживаются же друг от друга граждане скорее в целях обретения хотя бы минимальной privacy. Согласитесь, неловко на глазах у соседей сверкать в жару вялым торсом, как, впрочем, и разглядывать их далеко не совершенные формы.
Совсем иначе все выглядит в коттеджном поселке через две улицы от нас.
Соотечественники там проживают серьезные. Не нам, как говорится, чета. Именно к ним и относится приведенная в начале автоцитата. Вот могучая, под стать кремлевской, стена из красного кирпича. Зубцов и бойниц, правда, не наблюдается, но закрученная в кольца колючка, пущенная поверху, да еще, подозреваю, под немалым напряжением, надолго отобьет у незваного гостя охоту к лихому озорству. А рядом – трехметровый тын с острыми кольями. Для полноты картины не хватает лишь конских черепов на них. А чуть подальше – глухая стена из серого бетона. Маннергейм с Мажино сдохли бы от зависти. Над стеной гордо развевается российский флаг, а ниже на столбе белеет бумажка с короткой надписью: «Свежий навоз круглосуточно». И телефон.
|
|
[ № 6, 2007 г. ]
Мариэтта Чудакова: «Очень многие решения я приняла в 12 лет»
[персона грата]
«…Очень многие решения я приняла именно в 12 лет. Например, делать зарядку каждый день – во что бы то ни стало. Делаю до сих пор. Или. В Москве тогда – уж не знаю, почему – постоянно раздавались какие-то хлопки, похожие на выстрелы. Бух! – и все подпрыгивают и вскрикивают. А мне это жутко не нравилось почему-то. И я однажды сказала себе: „Не буду!“»
Дмитрий Смолев: Блестит или пахнет?
[обозреватель-арт]
Игорь Иртеньев: Вокруг забора
[нон-стоп]
«Сегодняшняя Россия – страна развитого заборостроения. Ни в одной другой мне не доводилось видеть такого удивительного разнообразия и многоцветия этих, казалось бы, чисто вспомогательных сооружений»
Андрей Геласимов: Страсти по Миянага
[проза]
Глеб Шульпяков: Чисто венский глюк
[старый город]
Александр Колбовский: Те, кто ушел, и те, кто остался
[обозреватель-тв]
Светлана Ганнушкина: «Он любил наблюдать людей»
[семейные сцены]
Евгений Бунимович: Алиби
[терра-поэзия]
Глеб Шульпяков: Низкая облачность
[обозреватель-книги]
«…перед нами историко-познавательная книга о том, откуда в Москве ГУМ, „Елисеевский“ и „Кремлевка“. Со всеми подробностями, включая анекдоты из жизни дореволюционных магнатов и кремлевских бонз. А также их жен, которые, как гуси – Рим, спасли однажды ГУМ»
Ролан Пети: «Моим опиумом всю жизнь был балет»
[маэстро]
Дмитрий Смолев: Земля–воздух
[атлантида]
Григорий Заславский: Зачем так много? Нет ответа
[обозреватель-театр]
Виктор Тростников – Санджар Янышев: Шахматы Бога
[table-talk]
Андрей Субботин: «Чайка» по имени Packard
[наше все]
Артем Варгафтик: Глиняная лягушка Эдварда Грига
[репетиция оркестра]
Игорь Чувилин: О физической культуре эстампа
[волшебный фонарь]
Виталий Вульф, Серафима Чеботарь: Саломея
[театральный роман]
Водитель такси Дарья Антонова: Водить машину не страшнее, чем жить на свете
[урок труда]
Ольга Шумяцкая: Главная «Тема»
[киноностальгия]
Маша Шахова: Пиратская вафельница
[подмосковные вечера]
Константин Худяков: Челюсти Сталина и глаза Адама
[артотека]
Святослав Бирюлин: Старый конь Status Quo
[музей звука]
Ольга Шумяцкая: Призраки мая
[обозреватель-кино]
Сюжет от Войцеховского
Юрий Рост: Бутылка для Лихачева
[окно роста]
Юрий Норштейн: «Ваш придворный композитор Меерович-Данченко»
[норштейн-студия]
Борис Бурда: Что едят в Одессе
[гастроном]
Сюжет от Войцеховского
Марк Водовозов: Ловцы ветра
[финиш!]
Виктор Куллэ: Золото и серебро
[дом с привидениями]
«В этой квартире на третьем этаже, что числилась под номером семь, и родился мальчик Боря Бугаев – ныне в экспозиции музея выставлен уникальный экспонат: его пеленальный конверт, сохраненный родственниками со стороны матери. Здесь Андрей Белый прожил первые 26 лет своей жизни. Может показаться мистическим курьезом, но жизнь и судьбу поэта определило соседство по лестничной клетке: этажом ниже поселилась семья Михаила Сергеевича Соловьева, сына великого историка Сергея Соловьева и брата великого философа Владимира Соловьева».
Александр Васильев: Предел мечтаний
[винтаж]
Лев Малхазов: Сакральные сонаты Баха
[обозреватель-классика]
Лидия Оболенская: Монокини и танкини под ярким парео
[комильф]
Святослав Бирюлин: Музыка не ущербней текста
[обозреватель-рок/поп]
Хавьер Мариас: Два рассказа
[fiction прошлого века]
|
|
Журнальный жанр