|
Владимир Войнович: Что не прилипло к подошвам
Смотрел по телевизору фильм о Варламе Шаламове. После всех боевиков и детективов – глоток озона. Хорошо, что создатели фильма обратились не только к текстам, но и к образу этого писателя, героя и великомученика. Хорошо, что напомнили, какой была советская власть и что вытворяла со своим народом. Говорят, что длинновато и скучновато. Но колымские лагеря весело не покажешь, а показывать хотя бы время от времени надо. Я не пишу рецензию, поэтому не буду выступать в роли критика и перечислять недостатки. Но на одну неточность обращу внимание. В первой серии один из персонажей фильма говорит, что Шаламова у нас (в описываемое время – 80-е годы прошлого века) не печатают, но на Западе он публикуется и известен. К сожалению, – это было и есть – не совсем так. Показанный в кадре журнал «Посев» не был трамплином к широкой славе и не играл той зловещей роли, которую ему приписывали советские борцы с вражеской идеологией. Эти борцы преувеличивали мощь и коварство своих врагов, чтобы их собственные усилия выглядели подвигом, достойным щедрого поощрения. На самом деле журнал «Посев» был мало кому известен на Западе. Еще меньшим спросом пользовался выходивший в Нью-Йорке (и сейчас, к моему удивлению, выходящий) четыре раза в год «Новый журнал», непритязательный как по содержанию, так и по внешнему оформлению. Там в те же 80-е годы рассказы Шаламова регулярно, тихо и незаметно печатались. Один-два рассказа в каждом номере на более чем скромный тираж журнала не влияли и реальной памяти о себе не оставили. Недавно я нашел в интернете сегодняшнюю рекламу этого издания. В ней перечислены три десятка авторов, которыми журнал гордится, – от Бунина до Берберовой, – но Шаламову места в списке не нашлось. В 80-х годах главным редактором журнала был Роман Гуль, белогвардеец, писатель, журналист, публицист, тот самый, кто, по его словам, унес Россию на подошвах своих сапог. Образ, надо сказать, довольно сомнительный, наводящий на представление, что Россия – это грязь, засохшая на подошвах. О России, которую Гулю унести не удалось, у него были странные представления. Мне однажды пришлось присутствовать в Нью-Йорке на публичном выступлении Романа Борисовича, где он рассказывал о дореволюционной России, о цыганах и цыганском хоре «У Яра». Свой рассказ он закончил неожиданным сообщением, что теперь цыган в Советском Союзе нет, они все уничтожены. В зале сидели люди, только что покинувшие СССР. Однако Гулю никто не возразил. Я, признаться, тоже промолчал. Но потом думал, что Гуль, как и большинство эмигрантов первой волны, имел очень неадекватное представление о стране, которая к его сапогам не прилипла. Наверное, такое же приблизительное представление было у него и о достоинствах рассказов Шаламова. Впрочем, не только у него. Даже сейчас, когда Шаламов полностью опубликован на родине, он остается писателем непрочитанным и недооцененным. Но у фильма есть шанс эту оценку повысить.
|
|
[ № 7-8, 2007 г. ]
Генрих Штейнберг: «Первым вулканологом был Моисей»
[персона грата]
«Спорить с гуманитариями бесполезно по двум причинам. Во-первых, в дискуссиях и спорах они не ищут истину, а пытаются доказать справедливость своей точки зрения, своих взглядов и выводов. Потому в их спорах истина и не рождается. Ее не ищут. Во-вторых (и это главное): у гуманитариев нет аксиоматики, т.е. исходных для научной дискуссии положений, справедливость которых признается участниками спора».
Дмитрий Смолев: Нет, понимаешь, загогулины
[обозреватель–арт]
Владимир Войнович: Что не прилипло к подошвам
[нон-стоп]
«Смотрел по телевизору фильм о Варламе Шаламове. После всех боевиков и детективов – глоток озона. Хорошо, что создатели фильма обратились не только к текстам, но и к образу этого писателя, героя и великомученика. Хорошо, что напомнили, какой была советская власть и что вытворяла со своим народом».
Юрий Мамлеев: Нега жизни
[проза]
Глеб Шульпяков: Вперед, в прошлое
[старый город]
Ольга Шумяцкая: Черные черти чертили чертеж
[обозреватель–кино]
Наталия Бруни: «Нас не зря называют “бандой”»
[семейные сцены]
Юлий Гуголев: Разные вещи
[терра-поэзия]
Глеб Шульпяков: Ехать – не ехать
[обозреватель–книги]
«Очерки о Венеции критика, искусствоведа Петра Перцова „Венеция“ (М.: Б.С.Г.-Пресс, 2007) входят в пантеон „итальянских отражений“ Серебряного века наряду с книгами Муратова и Розанова, стихами Блока. Впервые напечатанные в 1897 году, очерки только что переизданы – и поражают, помимо блистательных искусствоведческих пассажей, приземленностью взгляда, удивительной на фоне общих „муаров“ того времени».
Гуджи Амашукели: «Я родился в Париже в возрасте 33 лет»
[маэстро]
Андрей Субботин: Куда кривая выведет
[анфилада]
Артем Варгафтик: Респиги в поисках Великого Рима
[репетиция оркестра]
Виталий Вульф, Серафима Чеботарь: Сын нефтяника
[театральный роман]
Дина Хайченко: «Произведением искусства может быть все, что угодно»
[артотека]
Мастер-наездник Михаил Козлов: Рысью, а не галопом
[урок труда]
Александр Колбовский: Быльем не поросло
[обозреватель–тв]
Светлана Хромченко: Первым делом – колориты
[волшебный фонарь]
Александр Сенкевич – Санджар Янышев: Камень, ножницы, часы
[table-talk]
Владимир Строчков: Херес, которого не было
[чертополох]
Ольга Шумяцкая: Вся эта суета сует
[киноностальгия]
Маша Шахова: НИЛьские крокодилы
[подмосковные вечера]
Святослав Бирюлин: Элис в стране чудес
[музей звука]
Григорий Заславский: Другой сезон
[обозреватель–театр]
Сюжет от Войцеховского: Летом в деревне
Юрий Рост: Илья Кабаков
[окно роста]
Юрий Норштейн: Стесненная свобода
[норштейн–студия]
Игорь Сид: Космос Мадагаскара
[гастроном]
Марк Водовозов: Охота на волана
[финиш!]
«По поводу бадминтона в болельщицкой среде существует немало незатейливых шуток. Ну, например, такая. Если десяти незнакомым людям сказать, что бадминтон – олимпийский вид спорта, то пятеро из них искренне удивятся тому, что он олимпийский, и еще пятеро – тому, что это вид спорта».
Виктор Куллэ: Пьеро и Арлекин
[дом с привидениями]
Александр Васильев: Корсет как залог чахотки
[винтаж]
Лев Малхазов: Пекло пересудов
[обозреватель–классика]
Лидия Оболенская: Tenue по-итальянски
[комильфо]
Святослав Бирюлин: При чем тут джаз?
[обозреватель–рок/поп]
Кирсти Сеймур-Ур: Русский
[fiction прошлого века]
|
|
Журнальный жанр