Library.Ru {2.6}Лики истории и культуры




Читателям Лики истории и культуры Греки во времена Трои

 Греки во времена Трои (некоторые черты)

     Время стирает черты. В древности, чтобы сохранить лица умерших от времени, их скрывали под масками. Потом и гробницы, и лица умерших, и маски забывались. Их место в памяти потомков замещали образы. Для слушателей и читателей Гомера его герои – образы легендарные и при всех своих злодеяниях возвышенные. Между тем, Ахилл, Геракл, Одиссей, Медея – это, скорей всего, реальные люди, жившие в 14–12 вв. до н.э. в Греции и на сопредельных с ней территориях.
     Однако уже Гомер (8 в. до н.э.), повествуя о них, порой применяет речевые обороты и термины, значение которых для него было уже смутно. Его герои жили в совершенно другом мире, их роскошный образ жизни современники Гомера не могли себе представить, ведь между ними и теми, кого воспевал гениальный слепец, пролегла настоящая социальная катастрофа! Мир героев Гомера для самого поэта был чем-то вроде затонувщего «Титаника», только между ним и его «Титаником» пролегла полоса в пятьсот лет, – столько, сколько отделяет нас от времени Ивана Грозного.
     С легкой руки Гомера и великих греческих трагиков 5 в. до н.э., человечество увидело в героях греческих мифов символы людских характеров, а в коллизиях их судеб – иносказание о судьбе каждого человека. В конце 19 в. З. Фрейд назвал психосексуальные проблемы своих пациентов именами греческих героев и героинь. А между тем. «час икс» уже пробил, и другой немецкоговорящий товарищ, Г. Шлиман, снял, наконец, маски с героев Гомера. Снял в прямом смысле: обнаружил их погребальные золотые маски и другие личные вещи этих внебрачных детей богов в городах, воспетых Гомером.
     Итак, подлинные лица Ахилла и Компании, наконец-то, открылись? Почти, – во всяком случае, теперь мы знаем о них чуть больше (или уж явно точнее воспринимаем их), чем сам Гомер…
 
      Край – не рай, но место под солнцем
 
     Греция сегодня – рай для туристов и отдыхающих. Да и сами греки, похоже, бьют все рекорды Евросоюза по части лени. Возможно, в этом им помогает немалая толика восточной и славянской крови, ведь современные греки – это не совсем то же, что древние эллины, хотя они очень обижаются, когда им об этом напоминают.
     Между тем, не только жители, но и пейзажи Греции трехтысячелетней давности не слишком-то совпадали с современными.
     Тогда это еще была страна гор и лесов, в которых водились рыси, пантеры и львы. В угоду земледелию и скотоводству почти все леса в Элладе извели еще полторы тысячи лет назад. Но горы на месте остались, – и именно горы во многом определили дух религии древних греков, а отчасти и успехи их экономики в древности.
     С религией все очень просто. В любом уголке земли древний человек чуял духа в каждом ручье, в каждом дереве. Что же тогда говорить о горах – величавых, прекрасных и жутковатых! По мнению древних греков, на горных вершинах засели целые сонмы богов.
     Голубые, серые, белые известковые складки горной гряды Пинда – место дивной красоты. Гейзеры, нагромождения горных пород, поросшие буком долины, – все это венчается рыжими и огненно-красными отрогами Парнаса (2457 м), – жилища муз. Неподалеку, в районе города Дельфы, посвященного Аполлону, греки определили и нахождения Пупа Земли.
     Пинд, Парнас, музы, – этими словами полны стихи поэтов еще пушкинской поры. Часто упоминают они и Аркадию, – страну счастливой жизни пастухов на лоне природы. Но увы, реальная Аркадия – один из самых мрачных уголков Эллады. Серые известковые скалы – сплошной карст – не знали плодородного слоя почвы. Зато здесь масса воды, которая поит скот, людей и травянистую растительность по берегам ручьев. Жизнь тут всегда была сурова, а «аркадские пастушки» издревле напоминали одичавших на лоне природы разбойников.
     Высочайшая вершина Эллады – Олимп (2917 м). Забавно, но название это происходит от слова «впадина», – такие глубокие ущелья окружают главную обитель богов. Доломитовые склоны Олимпа сияют чистейшей белизной и почти всюду отвесны. Густые живописные рощи дубов, каштанов и сосен, ужасающей силы грозы и суровый климат, – все это делало Олимп в сознании древнего эллина синонимом понятия «небеса». По представлению греков, отделенные от простых смертных непроходимыми пропастями, на заоблачной вершине Олимпа сияют двенадцать золотых дворцов – обителей главных богов Эллады.
     Ручьи и горные реки Греции сияли тогда не только солнечными зайчиками, но также и вкраплениями металлов: серебра, золота, меди, олова. Еще в древности началась разработка и горных недр. Правда, по современным понятиям, залежи здесь были не бог весть какие. Но для древних, подбиравших каждый камешек с вкрапленьем руды, это было настоящее сокровище. Оно и стало основой развития древнего ремесла. Верно говорят: мал золотник, да дорог!
     Кроме гор и лесов в Элладе тогда имелись не особенно многочисленные заболоченные долины и масса бухт, удобных для стоянки судов.
     Так что для обитателей более северных районов Балкан земля Эллады казалась пусть не курортом, но все же очень заманчивым местом для организации их «жизненного пространства».
 
      Греки – ахейцы – эллины, или «Мы «товарищам» – не товарищи!»
 
     Сегодня над добродушными греками в Европе трунят: «Греки – это турки, которые хотят, чтобы их принимали за итальянцев».
     Как говорится, в этой шутке есть доля «шутки»: издревле население Греции было так пестро по составу, что и сейчас историки не слишком уверены в своих ответах на вопрос: «А что же такое грек (древний)?»
     Предполагается, что на территории Греции сначала жили племена неиндоевропейского происхождения. Их почти неизвестный, но явно не индоевропейского корня язык оставил нам памятники в виде всем отлично знакомых слов «лабиринт», «гиацинт», «нарцисс», «кипарис».
     Конечно, на лакомые земли у южного моря очень рано стали просачиваться и «истинные арийцы» (индоевропейцы). Вкупе те и другие создали земледельческую цивилизацию, – довольно развитую по тем временам.
     Их-то и победили греки, пришедшие с Севера. Случилось это около 1600 г. до н.э. Так как победители были скотоводами, они заставили побежденных обрабатывать землю, как прежде те и делали, но, теперь уже, так сказать, по расценкам в их пользу. Побежденные народности назывались «пеласгами».
     А как называли себя победители? Конечно, не греками, – это слово (название одного из мелких племен) впервые применили к ним римляне почти тысячу лет спустя. Тогда, может быть, они звались «ахейцами», «ахейянами», как их величает Гомер? Увы, здесь он как раз неточен: слово «ахейцы» – пеласгического происхождения и обозначает примерно «мужи-воины», «товарищи по оружию» (наверно, угнетенные пеласги не отринули бы и наш вариант перевода – «братки»).
     Себя победители называли эллинами, – по имени своего мифического предка Эллина, который был то ли сыном северянина Прометея, то ли Девкалиона («Белого») и Пирры («Рыжей»). Эту чету, согласно легенде, во время всемирного потопа прибило к горам Фессалии.
     Итак, эллины пришли с Севера. Кстати, культура их предков весьма напоминает культуру современных им обитателей южнорусских степей, – те же курганы. Однако в целом «культурка» скотоводов-эллинов сперва была ниже культуры земледельцев-пеласгов.
     Ниже, – но не жиже! В отличие от пеласгов эллины умели изготовлять из сплавов меди и олова бронзу, – гораздо более удобный материал для оружия. Их топоры и мечи были прочней и длиннее, а все тело воина-эллина покрывали доспехи.

Ахейская колесница

     Но, пожалуй, решающий вклад в победу эллинов внесли не люди и не оружие, а… лошади! У пришельцев были на вооружении колесницы-«двуколки». Ярко раскрашенные, сверкая на солнце богатыми «феньками» и «фишками» из металла и неистово грохоча, они, словно танки, опрокидывали пехоту противника.
     Захватив новые территории и подчинив себе местное население, эллины стали господами в новой системе отношений и в новой культуре, которую историки называют минойской, микенской или крито-микенской.
 
      Двойной код ахейской культуры
 
     В том, что греческая культура 16–12 вв. до н.э. обозначается двойным словосочетанием – есть особый, и вовсе не только географический смысл. Потому что при одинаковых социальных моментах культура Крита и континентальной Эллады в то время – это, так сказать, «две большие разницы». Обнаруженные на Крите развалины дворцов и керамика даже в жалких фрагментах звучат гимном радостям жизни, – и, возможно, это самый мощный и беззаботный подобный гимн в истории человечества! Яркие, сочные росписи стен и ваз изображают морских животных, игры с мячом, цветы и очаровательных женщин с высокими прическами и в сложных платьях с массой воланов. Этих женщин (богинь?.. жриц?.. придворных дам?..) археологи прозвали «парижанками». Находки на Крите вдохновляют современных художников и дизайнеров. Вероятно, самый эстетский стиль – ар нуво (модерн начала 20 в.) имеет отчетливейшие реплики, целые цитаты из сокровищницы образов критской культуры, – равно, как и творчество, наверно, самого изящного и беззаботного по духу художника 20 в. – Анри Матисса.

Критская парижанка

     Иной лик у той же культуры в континентальной Греции. Здесь воздвигались мощные «циклопические» укрепления (позже греки полагали, что возвести такие сооружения под силу было только одноглазым великанам циклопам). Именно здесь в монументальных купольных усыпальницах – толосах – были найдены золотые погребальные маски царей, – самих царей тогда называли «ванаками». Стены усыпальниц покрывают росписи, – но это все больше сцены охоты или войны.
     Создается впечатление, что на Крите без конца веселились и радовались жизни (укреплений там не было, потому что критский флот и морские волны были надежней любых стен), а в Микенах, Тиринфе и других городах материковой Эллады только и делали, что готовились к войне и воевали. И хотя с Критом все не так просто и не так ясно (мы об этом еще скажем), среди циклопических стен во дворцах материковой Греции и впрямь вовсю кипели страсти и выяснялись отношения, которые позже, в эпоху классики, стали основой всех греческих трагедий.
     Правда, до периода классики еще почти тысяча лет! Напомним, мы сейчас году этак в 1250 до н.э.
     Оглядимся вокруг! Мы – среди героев Гомера…
 
      Вглядимся в лица…
 
     Росписи и маски сохранили облик этих людей. Обычно они невысокие, стройные, с крупными носами и большими темными глазами. Эти люди кудрявы и черноволосы. Схематично изображая себя на вазах, они словно рисуют птиц. Типичные жители Средиземноморья?
     Встречается и другой тип: круглая голова, удлиненный торс, небольшие глаза и прямые волосы, – таковы и сейчас обитатели севера Балканского полуострова.

Маска царя

     Наконец, многие маски царей кажут нам лица круглые, с мясистыми носами и сросшимися бровями, – лица армянские или из Малой Азии. (Кстати, мифы настойчиво рассказывают о переселении оттуда в Элладу царей, наложниц, ремесленников, солдат).
     Между тем, не менее упорно мифы и поэты повествуют о светловолосых и светлоглазых богах и героях. Напомним: прародители эллинов Девкалион («Светлый») и Пирра («Рыжая») – типы вполне «нордические, выдержанные».
     По свидетельствам археологов, если средний рост грека той поры – 164–167 см, то их вожди были на несколько сантиметров выше. Порода светловолосых молодцов оказалась столь стойкой, что и полторы тысячи лет спустя современник римского императора Адриана (2 в. н.э.) свидетельствовал: «Те, кто сумел сохранить эллинскую… расу во всей ее чистоте – мужчины довольно рослые, широкоплечие, статные, ладно скроенные и довольно светлокожие. Волосы у них не совсем светлые (то есть светло-каштановые или русые), относительно мягкие и слегка волнистые. Лица широкие, скуластые, губы тонкие, нос прямой и блестящие, полные огня, глаза. Да, глаза греков – самые красивые на свете» (Полемон).
     Историки объясняют упорный задвиг создателей мифов на светловолосость еще и тем, что греки тогда несколько иначе воспринимали цвета. Нет, дальтониками они вовсе не были, различая около 120 цветов и оттенков. Но цвета для них принципиально делились на «живые» (яркие, сверкающие, сочные) и «мертвые» (блеклые, матовые, грязноватые). Возможно, и сияющие на щедром южном солнце смоляные кудри героя иной раз воспринимались и прославлялись как «светлые»…
     Но не только зрение грека 13 в. до н.э. было настроено на более резкий регистр, чем наше. Обоняние, увы – тоже! Греки всех слоев общества вовсю употребляли тогда лук и чеснок. Запах нечистого пота тоже вряд ли их сильно коробил. Хотя на Крите имелись ванны и даже проточный туалет, – это были удобства избранных. В качестве благовоний тогда использовались ароматы восточные, – сегодня парфюмеры называют их «терпкими», «дымными», «тяжелыми». Вполне возможно, что дивные ароматы средиземноморских рощ и лугов с их запахами хвои, лимона, можжевельника, трав и цветов герои Гомера тогда просто как «ароматы» не воспринимали, – примерно, как мы не назовем «ароматом» запах разогретого солнцем асфальта…
     Так же и мир телесных скорбей был греками еще малоизучен. Когда Гомер говорит об эпидемии «чумы», то, вполне возможно, это была эпидемия дизентерии или гриппа.
     При этом греки уже тогда отличались любовью к спорту и всяческим состязаниям. Они вообще безоглядно, азартно тратили себя в жизни: до 40 лет доживали немногие…
 
      Заглянем в душу?..
 
     В эпоху Возрождения родилась сказочка о гармонии в душах героев Гомера или Софокла. Но были ли все эти Ахиллы. Елены и прочие Гераклы на самом деле так счастливы?

Игра или бой

     Увы: даже блистательные фрески Кносского дворца на Крите не ответят нам на этот вопрос утвердительно. Их очевидная современному человеку жизнерадостность, возможно, скрывает гораздо более мрачные смыслы, ведь мифы приписывают в первую очередь именно Криту обычай человеческих жертвоприношений. То, что мы воспринимаем как сцены забав с быком, вполне вероятно, были сценами опасных и кровавых жертвоприношений, – какой-то смеси гладиаторских боев и корриды. А прелестные «парижанки» сжимают в своих кулачках извивающихся змей…
     Что же говорить тогда о воинственных царях материковой Эллады! До нас дошли списки предназначенных в жертву богам мужчин и женщин…
     Реальный мир религии греков в ту эпоху не имеет ничего общего со слащавыми салонными представлениями о нем эстетов времен Лоренцо Великолепного или «короля-солнца».
     Бесконечные войны, неурожаи, эпидемии, семейные свары в царских семьях, принимавшие подчас самые извращенно-кровавые формы, – все это не делало героев Гомера краснощекими оптимистами!
     Правда, анализируя характер древнего эллина, мы отмечаем на поверхности черты, общие всем южанам: импульсивность, артистизм, жажду зрелищ и приключений, общительность. Длинные «греческие» носы подскажут любому физиономисту, что их обладатели – люди отличного интеллекта. (Загадки здесь нет никакой: большой несопливый нос – проводник большего количества кислорода к мозгу). «Хитрые греки» – словосочетание в истории столь же устойчивое, как и «гордые римляне».
     И все же это только лицевая сторона медали, глядя на которую, можно воскликнуть: эти авантюристы и умники – сущие наслажденцы!
     Увы, это не так. Проанализировав мифы и сведения об укладе жизни героев Гомера, некоторые ученые (Поль Фор) попытались подобрать психоаналитический ключ к характеру древнего грека. Например, П. Фор считает, что вечное беспокойство древнего эллина, его неутолимая жажда приключений («склонность к бродяжничеству», так сказать), его страстное, азартное любопытство (жизнь – игра – спор – состязание) проистекают от… недостатка материнской любви!

Маска дамы из Микен. Чем не Медея?

     В самом деле, в греческих мифах масса красавиц, умниц, злодеек и даже воительниц, – а вот примерные, нежные матери встречаются крайне редко! Самая известная мать греческих мифов – детоубийца колдунья Медея!
     Можно, конечно, усмотреть в этом естественное для торжествующего патриархата попрание женщины, типичное и для мифов других народов мира. (Более древние народы, например, египтяне, наоборот, высоко чтут женщину). И все же в Греции историей были сделаны особые акценты, которые позднее привели к изоляции женщины в греческом обществе. В золотой век эллинской культуры (5 в. до н.э.) бытовала поговорка: «Порядочной женщине пристойно появляться на улице только тогда, когда уже не спросят чья она жена, а спросят, чья она мать».
     Приниженное (или, точнее, «задвинутое») положение женщины в греческом обществе отражалось на воспитании ребенка. Этот сбой в семейном воспитании приводил не только к расцвету однополой любви, но и к массе кровавых семейных драм. Во 2 тысячелетии до н.э., в эпоху крушения матриархата, греки были «одержимы материнской кровью, которая одновременно внушает им и ужас, и безумную страсть» (П. Фор).
     Так что Фрейд, называя психосексуальные расстройства именами Эдипа, Электры или Медеи, попадал, вероятно, в самую точку!
     Во всяком случае, это объясняет нам, почему «солнечный мир» древних греков на своей заре просто-таки дымится потоками пролитой крови близких родственников!..
 
      Неизбежная « социалка »
 
     Вот мы и подошли к неизбежной для каждого общества социальной структуре. Крайне ведь любопытно узнать, как устроили свою жизнь эти гениальные невропаты…
     Увы, «шибко оригинальными» они в середине 2 тысячелетия до н.э. еще не были! Все оригинальные демократические идеи (с поправкой на право владеть рабами, конечно) расцвели на земле Эллады лишь тысячу лет спустя.
     Герои же Гомера в этом смысле ВНЕШНЕ не выходили за рамки общей для всех индоевропейцев трехчленной схемы. Общество делилось на три касты: мудрецов (они же жрецы), воинов и народ. Схема эта столь прочно засела в головах «истинных арийцев», что во Франции, например, просуществовала аж до 1789 года! (Первое сословие – католическое духовенство, второе – дворянство, третье – все прочие). В Индии касты брахманов (индуистских жрецов), кшатриев (воинов, сюда же входят и раджи) и вайшья (ремесленники, купцы и крестьяне) негласно существуют и в наши дни.
     Конечно, на структуру эллинского общества в середине 2 тысячелетия до н.э. влияли общие закономерности разложения первобытного строя, когда вычленялась родовая знать как все контролирующая элита. (Нечто подобное мы наблюдали в 90-е годы, когда в качестве «родовой знати» постсоциалистического общества храбро, как Александр Матросов, выступила парт- и комсомольская номенклатура). Но на древних греков влияли и конкретные образцы. Самый блистательный образец раннего государства находился – рукой подать: тогда в неделе плавания по морю, – в древней Земле Египетской. Греки учли опыт египетских «товарищей»: глава государства «ванака» (а у эллинов государством мог быть и небольшой город с окрестными полями и огородами) был обожествлен. Был обожествлен не только он, но и все члены его рода, – иначе как объяснить рядовым гражданам эксклюзивное право «Семьи» (царя) на власть и жизненные ресурсы общества? Вот почему почти все герои и цари в древнегреческих мифах – потомки или внебрачные дети богов.
     Для раннерабовладельческого государства это крайне важный идеологический постулат, который лишь циники времен мадам Помпадур могли сделать темой бесконечных фривольных картин, статуй, поэм и балетов. Но для них уже и не было ничего святого, кроме Его Величества Наслаждения!

Главный зал дворца

     Лозунгом же эллинского общества три тысячи лет назад был ленинский суровый «учет и контроль»! Все хозяйственные ресурсы царства (всегда достаточно скромные) брались на учет Дворцом царя. Сам дворец ванаки представлял собой одновременно святилище, правительственную резиденцию, крепость, мастерскую, склад и архив. Таков, например, дворец царя Трои Приама, который подробно описывает Гомер в «Илиаде».
     Вокруг царя группируются и его именем действуют все эти представители родовой знати: жрецы, воины (офицеры) и чиновники. Их контроль над рядовыми гражданами весьма пристален: сколько и что кому сеять, сколько голов скота или шкур «сдать», сколько ремесленных изделий произвести…
     Все это забавно смахивает на наше «плановое хозяйство» времен Л.И. Брежнева, – с той существенной оговоркой, что распределение общественного продукта у эллинов тогда осуществлялось безо всякого намека на социальную справедливость или хотя бы ритуальную заботу о «труженике»…
     Конечно, экономика должна быть экономной, – тем более, если она не особенно эффективна. Хозяйство ванак пришло в упадок примерно по тем же причинам, что и наше родимое социалистическое: заорганизованность и малая заинтересованность производителя в результатах своего труда привели к кризису. Ради нужд скотоводства (которое поставляло стратегическое сырье в лице кож и оружие в виде лошадей) сокращались посевные площади (и это при том, что рядовой грек той поры вел практически вегетарианский образ жизни!). Высокие международные цены на лен (эту «нефть» древнего Средиземноморья) приводили к тому, что крестьян насильно заставляли выращивать его в ущерб собственному полю и огороду, порой обрекая на полуголодное существование. Абсолютное (свойственное и нашей элите) пренебрежение интересами общества в целом и нуждами народа ввергло царства Эллады в заслуженную ими социально-экономическую катастрофу, – причем упадок был так велик, что в течение его столетий греки забыли даже грамоту!..
     Впрочем, об этом мы еще скажем. А пока лишь заметим, что и на старуху бывает проруха, а на ванаку – свой окорот. Этим «окоротом» для царя были военные вожди и герои-авантюристы. При помощи грубой силы и злорадного сочувствия простого народа они нередко оттесняли ванак от власти, низвергали и убивали их, женились на их женах и вообще в изобилии поставляли всякий душераздирающий материал для будущих авторов трагедий.

Статуэтка богини из Карфы

     Однако в 15–13 вв. до н.э. древнегреческое общество достигло определенных весомых успехов. Греки производили зерно (ячмень и пшеницу), масло, косметику и парфюм, массу изделий из бронзы, ткани, прекрасную мебель, покрытую великолепными инкрустациями из лазурита, слоновой кости и стекловидной массы голубого или зеленоватого цветов. Конечно, расцвело производство замечательной керамики. Все это вкупе с рабами и продукцией животноводства (шкурами и кожами) потреблялось внутри страны и выбрасывалось на внешний рынок.
     Хотя в 14–13 вв. до н.э. греческое общество еще переживало экономический подъем и демографический бум, народу жилось неважно. Однако рядовой грек имел очень важное преимущество перед подданными восточных царей: он мог довольно свободно менять род своих занятий. Условно говоря, «пашенку попашет – песенку споет». Но демонстрацией достижений сельской самодеятельности его свобода вовсе не ограничивалась. Во время мореходного сезона (дважды в год, весной и осенью) часть эллинов покидала пастбища и поля и уходила рыбачить, пиратствовать или нанималась матросами на корабли купцов. Так же легко можно было по своей воле из пастухов «загреметь» в землепашцы и наоборот. Пожалуй, только ремесленники образовывали замкнутые профессиональные касты или цеха, – но там требовалась особая, зачастую многолетняя, профессиональная выучка.
     Так что послужной список Геракла, который и охотился, и сражался, и конюшни чистил, и пряжу аж прял у царицы Омфалы, – это нормальная «трудовая книжка» рядового грека того времени.
     Но в этой свободе, в этом широком жизненном горизонте простого эллина заключалось зерно нового – европейского – мироощущения!
     Впрочем, сначала несколько слов о древнегреческом «героизме» как явлении вообще и о Геракле как главном герое эллинских мифов.
 
      Героизм как следствие безработицы, или Истинное лицо Геракла
 
     По уцелевшим документам того времени ученые сделали вывод, что Греция 13 в. до н.э. – страна перенаселенная. Скудость ресурсов, «заорганизованная» экономика и высокая (как назло) рождаемость породили тогда бич и современной цивилизации – безработицу.
     В это время наблюдается экспансия греков на окрестные острова, в Малую Азию и даже в Египет. Поход на Трою и экспедиция в Колхиду за золотым руном взахлеб свидетельствуют об этом.
     Самые буйные юные честолюбцы уходят в леса и организуют там банды. Все греческие герои так или иначе сражаются с разбойниками. Забавно, однако же, что и сами эти герои – зачастую такие же разбойники, только более удачливые.
     И в самом деле: что делать молодому, полному сил честолюбцу в перенаселенном обществе, каждый член которого с детства должен знать свое место? Для самоутверждения им приходится нарушать установки этого общества, то есть становиться «диссидентом». В случае успеха этакий дерзкий парень получал лавры героя, в случае неудачи – клеймился как бандюган.
     Замечено, что большинство героев античных мифов – изгои и отщепенцы. Одни из них – подкидыши и сироты «без роду, без племени» (вроде Эдипа), другие – пришельцы-чужаки (Тесей в Афинах) или бастарды (Геракл). Естественно, такие люди испытывали комплексы и нуждались, как в воздухе, в самоутверждении. Двигали ими корысть и еще больше често- и властолюбие. Но сговорчивая народная молва делала их этакими благородными разбойниками Робин Гудами – борцами с ненавистной знатью. Еще в середине 20 века н.э . в сельских районах Греции устраивались ежегодные праздники в честь Геракла – главного «богатыря» эллинских мифов.
     Но кем же был этот Геракл на самом деле? Да типичным диссидентом и разбойником, с точки зрения верхушки микенского общества!
     Судите сами.
     Геракл – настоящее имя Алкид («Силач») – внебрачный сын царицы Тиринфа (или Фив?). Нужды нет, что мадам родительница объявила его отцом самого Зевеса, – законный супруг ея царь Амфитрион Алкида сыном не признавал. Так Алкид оказался изгоем еще в колыбели. Однако будущему герою (чтобы стать таковым) по обычаю нужно было: а) иметь особую мету (ею стала неимоверная силища); б) совершить подвиги (их он «провернет» целых 12, – а точней, 13, ибо тринадцатый подвиг Геракла детские книжки обходят молчанием: как объяснишь детворе, что за ночь этот «дяденька» отворил сорок девственниц?..); и в) особые оружие и одежда – ими со временем стали громадная палица и шкура Немейского льва.
     Уже в колыбели Алкид задушит двух змей, посланных на его убиение, затем прикончит собственного наставника, а в 18 лет убьет первого льва.
     После очередного подвига – убийства сынов Мегары – Алкида прозвали Гераклом («Приносящим славу своей владычице – богине Гере»). Это «погонялово» закрепится за ним в качестве основного имени, хотя так назвать его можно было лишь иронически. Гера – законная супруга Зевса, хранительница супружеских уз, домашнего очага и отчаянная ревнивица. Алкида она невзлюбила жгуче и всю жизнь героя (начиная с тех самых змеюк) преследовала его. Таким образом, подвиги Алкида-Геракла совершались как раз ВОПРЕКИ воле богини Геры! Герой-мужчина (плод свободной любви и сам «перекати-поле») попирает волю богини-женщины (хранительницы устоев) – такова смысловая коллизия торжествующего патриархата!
     Мы, конечно же, помним, что сначала Геракл вынужден был служить ничтожному царю Эврисфею, который так боялся Алкида, что старался побыстрей услать его от себя на свершение очередного подвига. Исторически это также весьма правдоподобно. С одной стороны, герой – это изгой, который должен делом доказывать свое право быть героем и который первоначально находится в услужении у «власть придержащих». А с другой стороны, он настолько могуч и буен (а также и популярен в массах), что «властя» его, естественно, опасаются.
     Историки полагают: все эти Немейские львы, Лернейские гидры и прочие Авгиевы конюшни – вполне возможно, зашифрованные имена и символы разных царьков Пелопоннеса, которых Геракл прижал к ногтю. Впрочем борьба с хищниками, вредившими земледельцам, также входила в круг обязанностей «народного» героя.
     Из мифов мы знаем, что Геракл следовал (только с бОльшим размахом) проторенной тропой героев: свергал царей, женился, где и когда хотел, ввязывался в авантюры, – и, кстати, не всегда выходил победителем! Например, ему пришлось в Малой Азии прясть в женкой одежде у ног царицы Омфалы, и это говорит о том, что он мог просто там… в плен попасть.
     Из мифов мы узнаем также, что герой принял мучительную смерть на костре. Он надел на себя одежду, отравленную очередной жертвой его разгульной любви, и страшно мучался. Алкид приказал развести костер и бросился в него. Разумеется, после кончины Геракл угодил то ли прямиком на Олимп, то ли в Элизиум – отделение «люкс» для героев в царстве мертвых Аиде.
     Однако историки – все сплошь противные скептики! Они утверждают, что Геракл-Алкид погиб в мелкой стычке с другими разбойниками неподалеку от Фермопил. Враги обложили его на горе Эта и подожгли лесной массив. Таким и был, вероятней всего, погребальный костер «первого парня на деревне» греческой мифологии!..
 
      Мифы сбрасывают маски?..
 
     Реконструируя мифы, ученые делают выводы о реальных событиях того времени. Например, экспедиция аргонавтов в Колхиду за золотым руном свидетельствует о том, как добывали тогда золото (фильтруя золотоносные воды реки через овечьи шкуры), и о том, что поход этот оказался не слишком удачным.
     Избиение Одиссеем 12-ти женихов в своем доме – явное следствие свар за владение царским имуществом.
     Судьбы Ясона, Эдипа, Тесея, Геракла – это судьба любого «удачливого неудачника», достигшего вершины могущества и потерявшего во мгновение ока все. В этом для древнего грека был скрыт глубочайший смысл, ибо эллин считал, что судьбы предначертаны, жизнью правит «рок», но люди обычно не ведают предначертаний судьбы и поэтому должны за себя бороться. Так сказать: «И вечный бой!», «А спор решит судьба…»
     (В скобках заметим, что здесь есть некие важные совпадения с протестантской этикой, которая лежит в основе успехов современной западной цивилизации).
     Жизнь как спор с судьбой, спор с обстоятельствами, жизнь как состязание, – вот что стало главной идеей греческой культуры уже в те времена. Так закладывались основы европейского миросозерцания с его индивидуализмом, вниманием к личности, к личной инициативе, – и в конечном итоге, закладывались основания для идей гуманизма и гражданских свобод. Со всеми поправками времени эти идеи дожили до наших дней.

Интерьер Кносского дворца

     «Есть много чудес, но нет ничего чудеснее человека!» – эти слова Софокла могли бы стать эпиграфом ко всей европейской культуре, и первые, кто убедился в этом на своей шкуре, были греки времени осады Трои.
     А кстати, что же сама эта история осады и взятия Трои? Почему в череде войн и усобиц эллинам так запомнился именно этот эпизод? Ведь перед нами и впрямь история очередной «разборки» среди своих, – троянцы были носителями той же культуры. Больше того, вскоре после сожжения (около 1250 г. до н.э.) Троя восстала из пепла как ни в чем не бывало!
     Почему же именно этот вроде бы рядовой и не шибко успешный поход показался древним грекам таким знаменательным? Современные историки так отвечают на этот вопрос. 13 век до н.э. – наивысшая точка спора между европейской (тогда собственно эллинской) и афро-азиатскими культурами. Принимая форму усобиц и войн, этот спор уточнял для греков их «самость», их особенности, их отличие от азиатских «варваров». Не беда, что «варвары» обладали неизмеримо более древней и изощренной культурой (египтяне и вавилоняне), что владели новыми технологиями (хетты уже умели выплавлять железо). Не так уж и существенно для эллинов было и то, что в Трое жили люди примерно одной с ними культуры, – в данном случае принципиальнее им показался фактор чисто географический: Троя – в Азии, а не в Европе.
     Собравшись здесь, под стенами Трои, эллины осознали себя вдруг единым народом, носителями нового сознания – сознания европейского. Грек мог молиться и восточным богам, но в душе он оставался не рабом их и азиатских земных владык, а свободным, раскованным человеком, с инстинктивной тягой к гармонии, с развитым чувством собственного достоинства и с убеждением, что он, человек, – есть в этом мире ценность базовая. «Человек есть мера всех вещей» – этот принцип провозгласят лишь тысячу лет спустя, но сможет его сформулировать только человек, находящийся в русле эллинской, европейской, культуры.
     Конечно, все эти мысли находились еще в зародыше, они бродили в душах эллинов как смутные ощущения, чувства. Это были не убеждения, а озарения. И эти озарения вспыхнули перед долгими веками тьмы. Под Троей микенская Греция надорвалась, – виной этому была не Троя, а сама Греция. Вскоре разразился социально-экономический кризис. Один за другим были сожжены и разрушены дворцы ванак, структура общества изменилась и стала, как и жизнь в целом, гораздо более примитивной и грубой. На место блистательных полубогов-ванак явились землевладельцы средней руки басилеи (это гораздо позже слово «басилей», «басилевс» станет обозначать царя). Упадок был столь значительным, что греки забыли свою старую письменность и несколько столетий обходились без письменности вообще!..
     Говоря же красиво, зерно эллинской и европейской культуры, блеснув на солнце, тогда упало в глубокую грязь. Но эта «грязь» оказалась и животворной почвой. Греки забыли письменность, – но не свое озарение, не свои духовные открытия! Именно в эти, «темные» века их истории были созданы слепцом Гомером «Илиада» и «Одиссея», передававшиеся из уст в уста несколько столетий, прежде чем они были записаны!
     Это было время накопления сил перед новым, невиданным в истории человечества взлетом…

Валерий Бондаренко





О портале | Карта портала | Почта: [email protected]

При полном или частичном использовании материалов
активная ссылка на портал LIBRARY.RU обязательна

 
Яндекс.Метрика
© АНО «Институт информационных инициатив»
© Российская государственная библиотека для молодежи