Серая «Белая гвардия»?..

Премьеру сериала С. Снежкина сопроводил пока дружный вал негативных отзывов. Начало скандальчику положил сам автор, чуть было не отказавшийся от своего детища. Мало того, что сериал ужали аж на две серии – еще и ресторанным пошляком Шуфутинским хотели «посыпать»! Последнее, хвала небу, не удалось, но ощущение заказушности проекта, который во дни выборов обязан был постращать публику траблами эпохи перемен, не оставляло зрителей. Роковую роль сыграло также сравнение с «Днями Турбиных» – телефильмом В. Басова 1976 года.

Остерегся, было, и я назвать сериал удачей, хотя в причинах дружного недовольства публики хочется разобраться детальней.

Напомню: проблемы с перегонкой романа «Белая гвардия» в иной жанр начались еще у самого Булгакова. Кроме капризов советской цензуры ему пришлось удовлетворить и требования сценичности, убрав дублирующих персонажей и многие важные для замысла романа линии. В результате пьеса вышла цельной, а характеры (в сравнении с романом) углубились и осимпатичились. Так что, берясь экранизировать пьесу, а не роман, Басов уже имел отличный драматургический материал. О сценарии сериала этого, увы, не скажешь.

В своей работе С. Снежкин, похоже, сознательно (и даже в ущерб своему детищу) спорит с басовским фильмом. Там – уютное, чуть сладенькое любование героями, этакий «Вишневый сад» белого движения. Здесь, у Снежкина, от топоса «Дома» как сосредоточия мира, уюта, гармонии (и шире – уходящих гуманности и культуры) и следа не осталось. С первых кадров гнездо Турбиных кажется разоренным муравейником, его сотрясают близкие взрывы, в нем мечутся потерянные и даже не слишком симпатичные люди. Главная (крамольная по тем временам) идея «Белой гвардии» – интеллигенция есть лучшая часть русской жизни – у Басова проводится в лоб через череду благолепных образов при уютном мерцании камелька. Снежкин выводит героев на улицу, показывая, что она, эта «улица», с ними делает, как топчет мужицкими сапожищами эти «цветы запоздалые». Бессмертные (по-Басову) культура и человечность растекаются у Снежкина безвозвратно кровавыми лужами.

Вот почему сравнивать версии Басова и Снежкина («где лучше») – дело пустое. Они принципиально разные.

Теперь же – о «главном», о кастинге. В каком-то раздражении Снежкин соглашается: да, староваты для героев Булгакова его актеры, но поди найди хороших в России в возрасте «до тридцати». Ой-ли! Две бесспорные, на мой вкус, удачи сериала – молоденькие Н. Ефремов (Николка) и С. Брюн (Лариосик) могут пристыдить маститого режиссера. Мне-то кажется, именитые привнесли в свои роли не только опыт, но и штампы. И даже когда они пытаются не «играть», а «жить», убеждает не до конца – «наигрывают», особенно в первой части. Жилистая и вовсе необаятельная здесь К. Раппопорт (Елена), простоватый, раздражающе совковый М. Пореченков (Мышлаевский), лишенный всякой харизмы Е.  Дятлов (Шервинский).

Все они играют, признаюсь, как-то холоднокровно, а главное – не создается ансамбля. Порой кажется, перед тобой прообраз близкой уже коммуналки с понапиханными в нее совершенно чужими друг другу людьми.

В какой-то момент, во второй части, каждый из них осуществит свой впечатляющий, хоть и минутный прорыв к подлинности, но груз сработанных в других сериалах ролей явно их тяготит…

Не берусь сказать это о К. Хабенском (А. Турбин). Также не способствуя ансамблевости, оставаясь, как и все главные здесь, наособицу, свою уже поднавязшую в зубах белогвардейскую типажность он разбавляет тонкой игрой. Он почти единственный, кто пытается показать изменение образа от вполне корректного доктора «над схваткой» до раздавленного, смятого в этой схватке потерянного маленького человека.

На огромном сериальном пространстве больше главных персонажей запомнились эпизодические. Собственно, через них-то, эпизодических, режиссер досказывет то, что не случилось полно выразить через главных. Замечательно хороша И. Скобцева (мать Най-Турса): несколькими фразами актриса передает целый характер, человека чести и долга, своенравной носительницы дворянской культуры. Ф. Бондарчук (диверсант-футурист Шполянский) до комичного похож на прототип булгаковского персонажа – известного литературоведа В. Шкловского. Но эту комичность тотчас забивает образ зловещего проводника завтрашней беспощадной и бестрепетной «правды жизни».

Снежкин говорит нам не как хороша былая интеллигенция, а что делается с человеком в эпоху перемен. Вот почему так важны для него юные герои Николка и Лариосик. Николка на глазах мужает, и Н. Ефремов замечательно органично передает его сперва наивность, а затем еще не осознанное самим персонажем мужание (хотя во второй части энергия естественного проживания в образе тускнеет). Лариосик в исполнении С. Брюна – не законченный уютный «ботаник», а оформляющаяся личность, еще не нашедший себя, но удивительно искренний и чистый человек. Что будет с ними, такими, завтра? – задается вопросом зритель.

Страшной, стихией жизни веет от петлюровского полковника Козыря-Лешко (актер С. Гармаш). Выродок и садист, он обобщен исполнителем и режиссером до мощного социального типажа, темной силы, которая бродит на самом дне народной души и которая всегда готова пролиться потоками крови. Этот вечно тлеющий пожар пугачевщины выглядит здесь бунтом совсем не бессмысленным. Нет, это какая-то особая, вечная, как звезды, составляющая социума и еще шире – человеческой природы в принципе. К слову, вся «петлюровская» линия, так сгустившаяся во второй половине сериала, дана полнокровно и до жути убедительно.

Прошлое безвозвратно разбито, растоптано (ключевые слова сериала – вскрик Елены о белых офицерах: «Они не понимают, что они не должны! Они думают, что должны, а они НЕ ДОЛЖНЫ!»). Новая система ценностей выглядит пугающе (тот же революционный декадент Шполянский). Человеку остается лишь уйти в свое частное существование – правда, оно может обернуться неожиданными озарениями. Почему и кажется символичным дописанный «за Булгакова» финал: Алексей Турбин встречает свою любовь Юлию Рейсс (Е. Вилкова).

Мастер встречает свою Маргариту?..

Сериал делится на две художественно разнокачественные части. Если в первый вечер просмотра мы только разочаровывались, то во второй не самый пугливый зритель не мог, думаю, не увлечься мрачной правдивостью показанного, и здесь даже лезущие в глаза жовто-блокитные стяги зверей петлюровцев не читались лишь назойливой пропагандой против оранжевой революции. Нет, здесь Снежкину удалось-таки создать убедительную картину эпохи, а главное – безо всякой литературщины передать ощущения человека, в ней пребывающего.

Думаю, даже самый большой доброжелатель режиссера не назовет его «Белую гвардию» удачей на все сто, но над дежурным сериальным уровнем она поднимается весьма ощутимо. И чисто жанрово его произведение своей неровностью и очевидным для меня конфликтом не маститых, но убедительных здесь, и известных, но перештамповавших себя сериальных актеров (но в первую очередь, конфликтом между возрождающейся полноценной «киношностью» и руинирующимся на глазах сериальным «всегда в полноги») знаменует тот кризис, в котором пребывает сейчас наш телесериал как жанр. Он устал быть лишь развлекаловом, зрелищем, он готов (почти готов?..) говорить с нами и о серьезных смыслах.

Будем ждать…
 

14.03.2012