ГЛАМУР СЕРЬЕЗНЕЕ СЕБЯ…

Мрочковская-Балашова С. Мой ангел, мой чертенок. Петербургский роман Иоганна Штрауса и Ольги Смирнитской: Повесть-фантазия. – М.: ОАО Издательство «Радуга», 2002. – 280 с., ил. – («Сквозь призму времени. Биографии»)
 

Иные умы утверждают: издавать книги у нас в стране сейчас очень легко, – легко предугадать, к чему метнется в следующем сезоне внимание уцелевших читателей. Дескать, повторяем мы тютелька в тютельку американский опыт 60-х: за эрой гламура грядет повальное увлечение религиозной литературой, далее – биографиями великих и т.д.

Предугадать-то легко, а вот успех за хвост ухватить – все равно непросто. Книгу Балашовой-Мрочковской (или наоборот?) уже продают в уцененных изданиях. Нерадостно для автора, а для нас-то как поучительно! Вроде у нее гламур аж с опережением: и роман из красивой жизни, и биография очередного великого, – тоже в интимно-гламурном ракурсе, разумеется. Ан нет! Не повелся читатель на эту книжку, и любовь к музыке Штрауса-сына не помогла.

Ну, что книжка будет неуспешной, опытный редактор мог бы сразу понять. Уж больно старомодно-дамисто пишет авторесса: повествование от лица «души» Штрауса с привлечением теории перерождения. При этом душа композитора мыслит и видит совершенно почему-то по-женски, сладостно и шаблонно. И дежурное это сюсюканье, – не знаю, может, в эпоху славы Лидии Чарской еще как-то и прокатило бы. Но сейчас?..

А все же книжка эта по-своему ценная. Потому что кроме не шибко удачной литературной любительщины содержит в себе массу занятных сведений, часть из которых собрала сама автор, хотя в этом кропотливом процессе своему литературному стилю, увы, она все же осталась верна. Чего только стоит ее миленький оборотец об одном умершем владельце артефакта: «а он вот взял да и помер»! Нелюбезный такой…

* * *

Но повторюсь, сама тема и часть сведений, которые составили книгу, интересны, если попытаться читать между гламурных строк.

…Иоганн Штраус приехал в Россию весной 1856 года. Это было «переломное» время для страны, самая заря новой эпохи, – эпохи реформ, эпохи надежд. Явись Штраус лет пять назад, в самые мрачные годы правления Николая, и его мелодии стали б лишь безделушкой, развлечением придворной знати. Однако вряд ли я ошибусь, если замечу: жизнерадостная музыка «венского чародея» каким-то странным, удивительным образом совпала в 1856 году с общественным воодушевлением, – с предвкушением новой жизни, с юностью российского либерализма, простите за полугазетный шаблон.

Впрочем, Россия изменила б себе, если бы и легкомысленного Штрауса не познакомила со своими жандармами. В Москве неопытного, хотя и более чем 30-летнего маменькиного сынка окрутила некая купецкая дочка Мария Френкель. Нечестно поступить по отношению к девушке Иоганн Штраус, выросший в культе матери, не мог. Брак был уже неминуем, и только благосклонность австрийского посла Сечени и русского царя Александра II спасла его. Жандармы буквально вырвали композитора из свадебной кареты и как государственного преступника отправили в ссылку. Правда, не в Сибирь, а к нему же на родину…

(О, будущие народовольцы, о, бесы российского нигилизма! Усмехнитесь в свои пощипанные бородки…)

На следующий год Штраус вновь явился в Павловск, и вновь колоссальный успех. Между тем, австриец искал здесь уже не одних похвал и денег. (Кстати, стабильно очень богатым человеком Штраус стал именно в России, благодаря бешеным гонорарам; сгоряча он как-то и написал: «Жить можно только в России!»)

Еще в прошлом сезоне, накануне интриги с Френкель, он познакомился в салоне графа Льва Соллогуба с удивительной девушкой, Ольгой Смирнитской. В доме Соллогуба мы вступаем прямо-таки в грибницу русской дворянской культуры, напрямую связанной с эпохой Пушкина. Сюда Штрауса ввел лицейский товарищ Пушкина князь Горчаков. К одной из дочерей Соллогуба Пушкина всерьез ревновала Наталья Николаевна… В салоне царит княгиня Дадиани-Чавчавадзе – родная сестра Нины Чавчавадзе, вдовы Грибоедова, и правительница Мингрелии!..

Однако не эти блистательные дамы, а подчеркнуто скромно одетая широкоскулая и не особо красивая девушка полонила сердце Штрауса. Она – первая в России (по времени) женщина-композитор. Ее романсы на стихи Лермонтова Штраус включает в свои программы (в оркестровой обработке). Позже он скажет, что силой лиризма они не уступают музыке молодого Чайковского…

Увлечение взаимно. Более того, Смирнитская, совершенно в духе тургеневских героинь, проявляет больше решимости, чем «маменькин сынок» Иоганн. Антракт в их отношениях лета 1857 года объяснился просто: произошла рокировка. В то время, как Штраус отрабатывал в Павловске свой летний сезон, Смирнитская с матерью была в Вене…

И летом 1858 года дачный роман двух композиторов вспыхнул с новой силой.

В книге опубликованы выдержки из их переписки. Много пылкости и некоторой сладковатости. Но будем снисходительны: для обоих этот роман – их первое серьезное увлечение.

Увы, Штраус вел себя совершенно, как герой Тургенева или Гончарова, как «русский на рандеву», – нерешительно. А Смирнитская, в духе русской жизни и литературы того времени, оказалась настоящей «инфернальницей»! Она властно требовала всего любимого, без остатка, – и одновременно (знак глубинной неуверенности в себе?) играла с ним. «Она доведет вас до крайности и бросит!» – заметила Штраусу мать Смирнитской. Короче, Достоевский мог списывать свою Настасью Филипповну не с «Полины» (Аполлинарии) Сусловой, а с Ольги Смирнитской!..

Похоже, Штраус всерьез влюблен в Ольгу, а она, за время зимы 1859 года, увлеклась другой знаменитостью – Антоном Рубинштейном! Теперь Ольга – его невеста, и чего больше в ее увлечении: молодого чувства, жажды самоутверждения или тщеславия, – не скажет, наверное, ни один биограф.

Летом между Штраусом и Ольгой происходит жестокое объяснение, – и опять же, совершенно в «достоевском» духе! Ради этого объяснения Иоганн срывает важный концерт. Разразился скандал, который мог ему ох как дорого стоить!

Увы, Антон Рубинштейн не стал мужем Смирнитской. Через несколько лет она выйдет за скучноватого чинушу А. Лозину-Лозинского и будет вести жизнь обычной питерской барыни средней руки. Творческая жилка в ней также исчезнет… А «мямля» Штраус достигнет мировой славы и счастья в двух браках (из трех)…

В середине 80-х он посетит Россию, его будет ждать триумф, композитор станет дарить клочки шерсти своего ньюфаундленда постаревшим, но все еще экзальтированным поклонницам, – вместо своих собственных локонов… И не узнает среди слушательниц Ольгу.

Да вряд ли она уже и захочет быть узнанной…

И вот так, из преданий пушкинских времен, через эпоху Тургенева и Достоевского, совершенно в печальной семейной нерадости а ля Чехов («Я чайка! Я актриса…») пройдет жизнь женщины-первого русского композитора.

В января 1920 года ее муж выйдет из дому, чтобы посмотреть, что сделала с Петербургом новая власть. После прогулки он тщательно искупается, наденет чистое белье и ляжет умирать. Через неделю после его смерти уйдет в мир иной и Ольга…

Эпоха закончится.

А может быть, прервется и связь времен…
 

Другие материалы по теме:

• Иоганн Штраус [ Люди искусства… В искусстве и жизни ]