Library.Ru

главная библиотекам читателям мир библиотек infolook виртуальная справка читальный зал
новости библиоnet форум конкурсы биржа труда регистрация поиск по порталу


Библиотекам Страница социолога Тексты
 

Стефановская Н.А.
Имидж читающего человека в современном обществе

[ Чтение на евразийском перекрёстке: Международный интеллектуальный форум. 27–28 мая 2010 г. / Министерство культуры Челябинской области; Челябинская государственная академия культуры и искусств; Кафедра библиотечно-информационной деятельности. – Челябинск, 2010. С. 215-219 ]
 

Одним из существенных элементов престижности читательской деятельности в обществе, общественной поддержки чтения выступает регулирование степени аттракции чтения и читающего человека через формирование символьного базового имиджа читающего человека, воплощённого в рекламе, социальных стереотипах, идеалах. Здесь, по нашему мнению, одна из проблем состоит в том, что общество заинтересовано в развитии читательской культуры лишь до определённого предела, поскольку в общественной системе чтение имеет достаточно противоречивый статус. С одной стороны, оно выступает как социализирующая практика, приобщающая к социальным нормам и связям, но с другой – оно формирует независимую в суждениях и поведении, внутренне свободную, критически мыслящую личность, что является угрозой для стабильности общественной системы. Поэтому, не имея возможности контролировать сам процесс чтения, государство, социум создают механизмы косвенной регламентации развития этой социальной практики, одним из которых и становится общественный имидж «человека читающего».

Формы регламентирования чтения направлены на сохранение определённого баланса типов читающих людей в обществе, не нарушающего стабильность общественной системы. Нарушение баланса в сторону избыточности или недостаточности определённых типов читающих людей имеет негативные последствия для социальной системы. Так, для того, чтобы стать полноценным членом общества, исполнять социальные роли, функционировать в качестве общественного работника, личность должна овладеть определённым минимумом накопленного совокупного социального опыта, зафиксированного в текстах, т.е. освоить модель нормативного чтения. При критически низком уровне освоения этой модели общество регрессирует не только в культурном, но и в экономическом плане. При чрезмерном же распространении моделей рефлексивно-духовного чтения возрастает риск девиаций, формирования оппозиционных социальных групп, критической переоценки и разрушения имеющихся нормативных структур.

Формирование привлекательного или отталкивающего имиджа «человека читающего» осуществляется через образы интеллигентов, начитанных людей, библиотекарей и библиотек, продуцируемые в произведениях художественной литературы, в массовых коммуникациях, через отношение политиков к чтению. Так, посещение библиотек видными государственными деятелями или распространение их портретов с книгой в руках – событие весьма редкое и менее рекламируемое, чем их присутствие на каком-либо концерте или спортивных соревнованиях.

Отчужденное отношение к «человеку читающему» в России имеет глубокие исторические корни. В исследовании А.И. Рейтблата «От Бовы к Бальмонту» продемонстрировано, что в России первоначальное отношение к чтению формировалось как к чуждому, инокультурному явлению, поскольку в письменных текстах Древней Руси использовался древнеболгарский язык и тексты служили для пропаганды христианского вероучения. Читать и писать учили только на церковнославянском, и чтение, таким образом, имело ритуально-магический, чуждый нормальному жизненному поведению характер. Тем самым, образ древнерусского книжника формировался как образ представителя духовенства или лица из социальных верхов (князя и его приближённых). А чтение воспринималось как нечто экстраординарное, как попытка профана прикоснуться к сфере сакрального.

При этом владение грамотой и использование ее в функциональных целях было довольно широко распространено в городах, но это не считалось подлинным чтением (3, с. 130, 131). Так, например, в древнем Новгороде бытовое владение навыками чтения и письма было довольно широко распространено, о чем свидетельствуют находки берестяных грамот, но нет оснований утверждать о широком распространении и массовом чтении книг его населением.

Подобный имидж чтения как «барского занятия», «глупостей», которые не прокормят человека, сохранялся в народной среде до XIX в. Известный исследователь чтения того времени С.А. Раппопорт отмечал, что «механический процесс чтения получает для большинства народных грамотеев самодовлеющее значение, и значение немаловажное, в отношении главным образом, религиозном» (цит. по: 3, с. 133). А. Азимов, в статье опубликованной впервые в 1956 г. проанализировал имидж «человека читающего», культивируемый в США, показав конфликт между потребностью общества в знаниях и культом невежества. Анализируя литературные произведения и пьесы американских писателей, а также предвыборные кампании кандидатов в президенты, он выявил основные черты «великого американского стереотипа» противопоставления ценности естественного человеческого невежества и сухого, чуждого образования, отметил, что именно благодаря имиджу «слишком умного» А.Стивенсон проиграл выборы 1952 г. и 1956345 г. Согласно этому стереотипу, счастье можно обрести лишь в невежестве; учеба же – скучное занятие, погрязнув в котором рискуешь упустить все радости жизни. Истоки данного стереотипа заложены в историческом прошлом первопроходцев, в среде которых образование воспринималось в основном как предлог оторвать мальчика от повседневных обязанностей к раздражению перегруженного работой отца (1, с. 395). Интересны наблюдения А.Азимова за использованием голливудскими режиссерами очков как шаблонного символа развитого интеллекта. Очки используются ими, с одной стороны, чтобы продемонстрировать принадлежность героя к интеллектуальной сфере (учёный, учитель, библиотекарь), а с другой, их нарочитая массивность уродует внешность героя (или героини). Отказ в какой-то критический момент от очков чудесным образом преобразует персонажа и позволяет ему обрести счастье. Тем самым, по мнению А.Азимова, зрителям «внушают две вещи: а) признак глубокой образованности выдает несчастного человека с несложившейся жизнью и б) формальное образование можно свести к минимуму, и это ограничение интеллектуального развития даст человеку счастье» (1, с. 396, 397).

Авторские социологические исследования, проведенные в Тамбовской области в последние годы, также показывают, что у определённой части населения сформирован устойчивый негативный имидж «человека читающего». Так, по мнению респондентов, основной контингент нынешних посетителей библиотек составляют три основные категории: студенты, школьники, пенсионеры и домохозяйки. Остальные категории делятся на два типа. К одному относятся люди с положительными или нейтральными характеристиками – те, кому надо, кто хочет учиться, любознательные; учителя; кто любит читать; умные, образованные; отличники. К другому типу – люди, с негативно окрашенными характеристиками – «ботаники»; кому дома нечего делать; недоразвитые; у кого нет средств на приобретение книги. Такие характеристики дают посетителям библиотек около 6-7% опрошенных, причём в основном представители молодых возрастных категорий. Около половины участвовавших в исследованиях студентов выразили негативное отношение к чтению: они не любят читать, предпочитают просмотр телевизора, слушание музыки, считают, что чтение – увлечение «ботаников» и «заумных». Это может говорить о том, что для студентов чтение имеет как бы принудительный характер – читательская деятельность становится трудной и требующей волевого напряжения. Среди школьников подобное негативное отношение к чтению выразила меньшая часть – около 24%.

Образ самого библиотекаря и в современной литературе, и в кинематографе и в средствах массовой информации, и в общественном сознании также не отличается особой привлекательностью. В начале 1990-х гг. проблема имиджа библиотечной профессии изучалась в рамках международного исследования под эгидой ИФЛА. По его итогам выявился господствующий образ библиотечной профессии в западной массовой культуре – «навеки среднего возраста, незамужняя и, как правило, некоммуникабельная женщина, она существует для того, чтобы гасить проявления непосредственности, резким голосом или шипением призывая молодежь к порядку» (4, с. 253).

В советской литературе также воплотились присущие во всем мире библиотечному стереотипу черты – такие как непрактичность, «невписанность» в окружающую действительность. Четко прослеживаются в портретировании библиотекарей в советской прозе мотивы бегства, отказа от борьбы за власть, в то же время библиотекарь часто наделяется чертами порядочности и едва ли не святости (2, с. 126).

По материалам наших исследований имиджа детских библиотекарей Тамбова выяснилось, что подростки, юные читатели видят в библиотекарях, прежде всего, охранников (надзирателей), чиновников (начальников), советников, учителей. Образ «энциклопедиста» занимает в рейтинге представлений лишь пятое место. Среди студентов, обучающихся в университете по специальности «библиотечно-информационная деятельность» около 18% изначально считают ее профессией второго сорта, и более 30% не планируют в дальнейшем работу в библиотеке. 56,4% студентов оценивают престиж получаемой профессии как низкий и очень низкий и лишь 5,1% – как высокий. У работающих библиотекарей Тамбова низкую оценку престижа профессии дали примерно столько же – 55,8%, причём из них втрое больше чем среди студентов дали резко отрицательную оценку. Таким образом, можно предположить, что опыт работы в библиотеке еще более усиливает негативную оценку ее престижа, а не повышает ее. На престиж профессии как высокий и очень высокий указали 11,5% библиотекарей и в два раза меньше студентов (5,1%). Нейтральную оценку «престиж наравне с другими профессиями» дали 32,7% библиотекарей и 38,5% студентов.

Подводя итоги, можно сделать вывод, что поддержка и трансляция в социальной системе подобных имиджей дискредитирует интерес к чтению у новых поколений, демонстрирует социальную неприспособленность «человека читающего».
 

Литература

1. Азимов А. Культ невежества // Загадки мироздания: сб. – М., 2007. – С. 390-400.

2. Матвеев М.Ю. Образ библиотеки в произведениях художественной литературы: литературно-социологические очерки. – СПб.: РНБ, 2003. – 136 с.

3. Рейтблат А.И. От Бовы к Бальмонту. Очерки по истории чтения в России во второй половины XIX века. – М.: Изд-во МПИ, 1991. – 224 с.

4. Radford M.L. Power, Knowledge and Fear: Feminism, Foucault, and the Stereotype of the Female librarian // Library Quarterly. – 1997. – Vol. 67, № 3. – P. 250-262.

 Вверх


главная библиотекам читателям мир библиотек infolook виртуальная справка читальный зал
новости библиоnet форум конкурсы биржа труда регистрация поиск по порталу


О портале | Карта портала | Почта: [email protected]

При полном или частичном использовании материалов
активная ссылка на портал LIBRARY.RU обязательна

 
Яндекс.Метрика
© АНО «Институт информационных инициатив»
© Российская государственная библиотека для молодежи